Библейское повествование о первых людях

Сотворение первого человека

И сказал Бог: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему».

Внешний материальный мир сотворен и создан, вместилище приготовлено. Земля – материальный мир уже не безвиден, не бесформен, но он все еще пуст, т.к. все еще не имеет нравственной ценности, ибо нравственно не вменяем, безотвественен.

И вот, для того, чтобы заполнить пустоту, чтобы дать нравственный смысл всему творению, чтобы призвать к бытию существа, способные как и ангелы к той же совершенной радости бытия, какой наслаждается Бог, раздается творческий Божий глагол: «Сотворим человека». Чтобы эта новая тварь была бы истинно доброй, она должна быть подобной своему Творцу, и потому Господь говорит: «Сотворим по образу Нашему».

Здесь, в этот важнейший и торжественнейший момент творения, в момент призвания к бытию богоподобного, придающего нравственный смысл всему материальному миру существа, снова видим мы священную печать троичности: «По образу Нашему», не Моему, говорит Господь. Сам Триединый, совершенной Божественной любовью Трех Лиц соединенный во единое Божественное Существо, Он и создание Свое творит как некогда и ангелов, по этому же образу, не в одном лице, но в двух лицах, с тем, чтобы потом от них явилось множество лиц, но все были бы единым существом.

«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их».

«И благословил их Бог и сказал им: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю и обладайте ею».

Во всех этих стихах 1-й главы Библии, говорящих о первоначальном сотворении человека, применяется по-еврейски слово «бара» – творить из ничего. Следовательно, перефразируя, мы можем сказать о первом библейском сообщении о сотворении человека так: Бог, единый по существу, но троичный в Лицах, из ничего сотворил по Своему образу и подобию человека, одновременно мужчину и женщину – два лица в едином существе, и дал им благословение умножать число лиц и владеть видимым миром.

Но в Библии не один раз, а дважды говорится о создании человека: первый раз в 1-й главе, второй раз – во 2-й, в стихе 7-м. «И создал Господь человека из праха земного». Оба рассказа до противоположности различны: в первом говорится, что Бог «бара», т.е. сотворил из ничего человека по образу и подобию Своему, во втором, что Он «асса», т.е. создал его из праха земного, также, как всех животных, о которых говорится «образовал (по-еврейски тот же глагол «асса») Господь Бог из земли всех птиц небесных» (Быт. 2, 19). И также, как о животных, говорится во 2-й главе Бытия о человеке: «и стал человек душою живою». Далее: в первом повествовании творит Господь одновременно мужчину и женщину – два лица, потенциально множество лиц подобно множественному ангельскому собору, во едином существе; во втором же повествовании говорится о создании только мужчины – Адама, и лишь через некоторое время создается («асса») из ребра его жена – Ева.

Эта двойственность, и при том столь разнящаяся в рассказе о сотворении человека, конечно, была использована врагами христианства в качестве доказательста несостоятельности Библии, различного будто бы происхождения Библейских повествований. Между тем, если мы будем помнить азбучную истину о человеке, как о двуедином духовно-телесном существе, то для нас станет совершенно очевидно церковное понимание двойственности повествования Библии о сотворении человека, как изложение разных естеств человеческой природы – духовной и душетелесной: в 1-й главе говорится о сотворении духа человеческого, во 2-й главе о создании его тела и животной души. Дух человека создан из ничего Божиим глаголом по образу и подобию Божию, одновременно мужская и женская личности, имеющие каждая свои персональные личные свойства, но единую природу, единое существо, как Лица Божественной Троицы имеют персональные несмешиваемые свойства, но составляют единое Существо. Тело же человека одушевленное животной душой было создано («асса») из ранее сотворенного материала, из праха земного, т.е. из пыли, из элементов, из атомов и молекул земных, как из этого же материала создал Господь и животных, которым тоже дал Господь душу живую, сотворенную из ничего, но не по образу Его, без нравственного содержания и вменения.

Св. Григорий Нисский в своем творении «Об устройстве человека», указывая на двойственность сотворения-создания человека, говорит: «Бог сотворил (т.е. «бара») внутреннего человека и вылепил («асса») внешнего, вылеплена плоть, сотворена же душа».

Вот почему по телесной своей природе человек является совершенно и абсолютно частью внешнего животно-материального мира. В теле его, как и в теле животных, нет ни мельчайшей частицы, ни одного атома вещества, какого бы не было в окружающем мире. Все, что есть в нас, есть в окружающем нас мире до самых отдаленнейших туманностей и звезд, свидетельствуя об Едином Творце, создавшем все эти столь отличные друг от друга проявления внешнего мира, и о нашем телесном сродстве со всем Богом созданном миром. Еще более близки мы с животным миром, одушевленным как и мы, с Богом сотворенными душами живыми. Поэтому совершенно спокойно может христианин согласиться с наблюдением о том, что по телесной природе человек и шимпанзе весьма близки. Если говорить о телесной природе человека, то нас нисколько не смутит возможность поместить человека, по современной классификации, в классе млекопитающих.

Но не может христианин считать, что этим только и ограничивается наше место в ряду творений. На это, увы, распространенное теперь представление, в древности еще ответил псалмопевец: «человек был в чести и не уразумел, приложился к скотам несмысленным и уподобился им» (Пс. 48, 13). Нет, мы по духу богоподобные твари, малым чем меньше ангелов, и между нами и всем прочим животным миром – глубочайшая пропасть; осуществляя свое богоподобие, мы можем познавать и зверей земных и отдаленнейшие миры вселенной, но никто, кроме нас, во всем необъятном материальном мире не может познать ни нас, ни себя, ни внешнего, ни внутреннего мира.

Св. Антоний Великий так говорит о взаимоотношениях человеческого и животного миров: «Человек по уму соприкасается с неизреченною Божественною силою, а по телу имеет сродство с животными».

И еще: «Все растущее можно назвать живым, потому-что растет и живет, но нельзя сказать, чтобы все такое имело душу. Растения имеют жизнь физическую, но души не имеют. Человек называется духовным (разумным) животным, потому-что имеет дух (ум) и способен приобретать познания. Прочие же животные имеют дыхание и душу. Живых существ четыре различных вида: одни из них бессмертны и одушевлены, каковы ангелы; другие имеют дух, душу и жизнь, каковы люди; иные имеют жизнь и душу, каковы животные; а иные имеют только жизнь, каковы растения».

«И сказал Бог (людям): владычествуйте над рыбами морскими, и над зверьми, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землей, и над всяким животным».

«И сказал Бог: вот Я дал вам всякую траву сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; вам сие будет в пищу» (Быт. 1, 28-29).

Наполнив землю, введя в нее того, кто является носителем нравственной ценности, богоподобного духа, Бог этому носителю духа подчиняет всю ранее Им созданную и оформленную материю, осуществляя и развивая его богоподобие. Сам Владыка вселенной, Господь делает человека владыкой материального и животного мира, в то же время делая этот материальный и животный мир, не имеющий сам по себе нравственной ценности, участником богоподобной нравственно ценной жизни человеческой: мир неодушевленный, как пространственное место жительства человека, мир растительный, как пищу для тела человека, мир животный, как владение человека, как служебный ему, который как сроднейший, он постигает, узнает, понимает, наименовывает (Быт. 2, 20).

«И стало так» (Быт. 1, 30).

В этом мире не было ни тени зла, все было премудро, все было совершенно благо, согласно с Божией волей, с Божиим планом.

Творение мира закончилось. Через человеческий богоподобный дух связал Господь с Собою весь Им созданный материальный и животный мир, сделав его участником богоподобной, светлой, радостной, правой, разумной, благой жизни. «И увидел Бог все, что Он создал, и вот хорошо весьма. И был вечер и было утро: день шестой».

«И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих» (Быт. 2, 2).

Этот седьмой день, в который Бог почил от Своих дел, т.е. в который прекратился творческий процесс творения и созидания новых тварей, по учению Церкви продолжается и до сих пор и продолжится до конца мира.

Грехопадение

«И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке и поместил там человека, которого создал» (Бытие 2, 8).

Призванный к богоподобному, равноангельному житию и непрестан-ному богообщению, ко все большему и большему постижению Бога и богоуподоблению, человек не должен был отвлекаться от этой бесконечно важнейшей, чем что-либо иное в мире цели каким-либо попечением о себе в созданном Богом мире. Поэтому растения, почерпая соки из земли и воздуха, выполняли за него работу по превращению безжизненного неорганического вещества в органическое вещество, способное к участию в жизненных процессах; животные служили человеку, покорно подчиняясь его воле. Человек неотвлекаемо мог быть занят богообщением.

Господь дает человеку заповедь: «от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него» (Быт. 2, 16-17).

Как и в каждом Божием акте, в этой первой заповеди Божией человеку есть очень много значений, много граней. Осуществляется реально свобода человека: человек свободен, он может послушаться и может не послушаться. Никакого стража, вроде последующего архангела с мечем огненным, не стояло у дерева познания добра и зла.

Этой заповедью должен человек воспитываться, возрастать в любви к Богу. Человек, как и ангелы, был создан Богом для блаженной радостной жизни. Блаженную жизнь дает жизнь в любви. Человек и был создан для жизни в любви к Богу и к единосущным с ним существам, т.е. к другим людям прежде всего: Адам в любви к той, кто была сотворена духом одновременно с ним, как иное лицо единого существа, а телом создана из ребра его, а Ева к своему духовному сверстнику и телесному источнику.

Но любовь, как только теоретическое признание, как простая констатация факта – бесплодна и неподвижна, не развивается, более того, она замирает. Любовь требует своего проявления. И наиболее прямым, естественным проявлением любви является выполнение воли любимого. Поэтому в выполнении воли Божией: «от дерева познания добра и зла не ешь» должна была вырастать и развиваться любовь Адама и Евы к Богу, должна была укрепляться их воля, совершенствоваться вся их душевная организация.

Церковь отвергает издревле распространенные домыслы о том, что под вкушением плода с запретного дерева надо понимать что-то иное, в частности плотское соединение Адама и Евы. Это соединение явилось позднее, после грехопадения, и само по себе к нему никакого отношения не имеет.

Первым людям, детски неопытным, простым и примитивным, более неопытным, чем современные дети, (ибо дети, не имея личного опыта, имеют опыт наследственный, отсутствовавший у Адама и Евы), этим первым людям, мудрым благодаря благодатному общению с Богом, но совершенно препростым лично, заповедь должна была быть дана крайне простая. Такую и дает Бог: от всех дерев ешьте, а от одного не ешьте. В этой заповеди мы легко узнаем одну из простейших, для всех людей доступнейших, и одну из самых основных заповедей церковных, древнюю как сама Церковь, и столь нагло попираемую сегодня столь многими – заповедь о посте.

Почему запрещенное дерево называется деревом познания добра и зла? Потому-что человек вышел из рук Божиих как творение доброе зело, в котором нет ни йоты зла, и следовательно не может он знать добро и зло. Вкушением же запрещенного плода войдет в него зло, и он станет различать между ним и своим исконным, Богом в него вложенным, добром. А Бог не хотел, чтобы Его любимое творение знало зло. Как родители в старых хороших крепких семьях старались как можно дольше сохранить детей в незнании самых злых, самых гнусных сторон жизни, так этого же хочет Бог для Своего земного любимого чада.

Совершенно бесплодно строить догадки о том, как сложилась бы судьба человека, если бы в мире в это время не было бы уже инициатора зла, падшего духа, отвергшего Бога и все качества Божии. Одушевляемый всем противоположным Богу и Его свойствам, т.е. вместо любви – ненавистью, вместо благожелания – зложеланием, диавол – сатана – дракон, «змей древний, называемый диаволом и сатаною» (Откр. 12, 9), не мог не постараться склонить новые творения Божии – людей к тому же восстанию против Бога и неповиновению Ему, как осуществил он сам и к какому привлек множество вместе с ним падших духов.

Св. Василий Великий так говорит об этом: «Диавол, видя, что сам низвергнут из Ангелов, не мог равнодушно смотреть, как земнородный через преуспеяние возвышается до ангельского достоинства».

И сказал змей жене: «подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?»

Восставший против Правды, отец лжи, не может говорить правду. Диавол – клеветник, он клевещет в первых же словах, которые слышит от него человек. Он знает, что Бог позволил людям есть со всех деревьев, кроме одного. Эту заповедь об единственном дереве диавол хочет клеветнически представить как запрещение Богом есть со всех деревьев. Вместе с тем, клевета построена так, что при поверхностном рассмотрении не бросается в глаза. Недостаточно вдумчиво читающие Библию люди часто не сразу замечают, где клевета в этих словах диавола. В этом древнем приеме сатаны мы легко узнаем и современные приемы его клеветы, как в государственных масштабах различных современных антирелигиозных и антихристианских сил, так и в собственной душе при ропоте на Бога или при клевете на ближних в гневе. Это лишнее свидетельство отсутствия у Божиего врага творческого разнообразия и одинаковости его приемов по соблазнению людей в течение многих тысячелетий.

И сказала жена змею: «плоды с дерев мы можем есть. Только плодов с дерева, которое среди рая, сказал Бог: не ешьте и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть».

Самым тем, что она вступает в беседу со змеем, несмотря на то, что услыхала от него клевету на Бога, показывает Ева, что любовь к Богу не разожглась в ней, не развилась, не выросла. И в ответе она явно поддается на обман змея: она тоже несколько клевещет на Бога, преувеличивает Его требование, неверно передает Его заповедь. Бог не говорил: «не прикасайтесь к ним». Быть может, если бы Ева с совершенной точностью и правдивостью передала бы Божии слова, диавол бежал бы от нее, ибо он не только ненавидит, но и не может вынести абсолютной правды Божиих слов. Искривленную же полуправду он выдерживает и продолжает клеветать.

«И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло».

Клевета эта тонкая и многозначительная. Бог сотворил людей богоподобными и для постепенного в любви к Нему все большего и большего уподобления Ему, как учит св. Василий Великий: «мы – тварь, но призваны стать богами по благодати».

Впоследствии Сын Божий сойдет на землю, чтобы обожить человека, как многократно говорят о том церковные песнопения. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». Если диавол не знал этого плана Божия в отношении человека, ибо планов Божиих он не знает, то он мог о нем догадываться, т.к. таков же был план Бога и о нем, когда он был еще ангелом света, ведь ангелов тоже сотворил Бог для процесса богоуподобления. Поэтому сатана знал, что соблазн «будете как боги» действенен для человеческой души, для того и сотворенной. Но вместо богоуподобления в любви к Богу и в единении с Ним, диавол предлагает уподоблении себе в бунте и непослушании Богу.

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз, и вожделенно, потому-что дает знание».

Глубин духа человека, еще не испорченных грехом, диавол не знает, но поверхностные душевные движения, связанные с нейтральной по существу, могущей быть равно направленной к добру или ко злу, телесной природой, ему вполне ведомы. И их, как и все, что у него есть в распоряжении, мобилизует он в этот решительный миг соблазна, повторяя потом свой прием соблазнения миллионы миллионов раз над всеми человеческими существами во всей многовековой многопечальной человеческой истории. «Похоть плоти, похоть очес, гордость житейская» – именуют Святые Отцы, знающие человеческую природу, это тройное искушение, примененное на заре веков диаволом в отношении нашей праматери.

«И взяла плодов его и ела, и дала также мужу своему, и он ел». – Совершилась космическая катастрофа, но как просто и внешне незаметно. Не загремели громы, не задрожали небеса, не всколыхнулись горы – ничто внешне не реагировало на страшную катастрофу, нарушившую все мироздание, весь Божий план о созданном Им мире. 

Грехопадение

Но ведь грехопадение каждого человека является по существу такой же катастрофой, такой же трагедией, и каждый из нас на собственном опыте знает, как внешне просто и незначительно совершаются эти катастрофы. Если бы мы нуждались в подтверждении достоверности божественной правды каждого слова священного Божественного Откровения, то эта простота и внешняя неприметность в описании катастрофы грехопадения первых людей была бы одним из лучших, разительнейших ручательств того, что тут перед нами – не миф. Мифотворчество человека не могло бы так описать это событие.

«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясание».

«И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю..., и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая».

Яд падения сразу же многогранно сказывается в Адаме и Еве. Богообщение до тех пор было главным радостным содержанием их жизни, все заполнявшим. Для него они были сотворены, оно являлось источником величайшего блаженства, ибо оно включало в себя все последующие чистые наслаждения человека: и наслаждения художественные, потому-что Бог – полнота Правды и Справедливости; и радости научного творчества, которое есть изучение законов природы, Законодавцем которой является Бог. И вот тут, при явлении Бога после грехопадения, впервые Адам и Ева всеми силами стараются избежать богообщения. «И скрылся Адам и жена его». Для согрешивших людей, уподобляющихся уже не Богу, а Его врагу, с которым только-что перед тем они вступили в общение, богообщение становится нестерпимо мучительным.

И сразу же потеряли они присущее им прежде знание Бога. До падения они знали Бога внутренним сознанием своей богоподобной души и знанием в общении духа к Духу, знанием не фиксированным, неоформленным и потому тотчас же утрачиваемым, как только утрачивается общение. Грехом же прервано было общение и нарушено богоподобие: в Боге нет греха, в человеке он появился. Поэтому человек перестал знать Бога. Это сразу же видно из того, что Адам и Ева забыли о Божием вездесущии и всеведении. Они наивно попытались спрятаться от Всевидящего Ока между деревьями. В этом неверном представлении о Боге первых же моментов грехопадения – зерно всех последующих лжеучений, идолопоклонства и ересей, ибо все они являются в существе тем же самым: приписыванием Богу несуществующих у Него качеств или отнятием у Бога присущего Ему.

«И воззвал Господь к Адаму и сказал ему: – где ты?»

Господь оказывает величайшее отеческое снисхождение к греховному неразумию людей. Он не торопится их обличать. С деликатнейшей заботливостью Он хочет призвать их к покаянию. Он не обнаруживает детски наивного убежища согрешивших людей, но призывает их совершить акт признания вины, зовет человека по имени.

Адам говорит: «голос Твой я услышал в раю и убоялся, потому-что я наг, и скрылся».

Первый малый-малый признак малого и косного поворота к лучшему в Адаме можно увидеть в том, что он ответил на Божий призыв, не затаился в своем укрытии. Но и это малое свое улучшение он сейчас же портит попыткой обмануть Бога: «убоялся, потому-что наг».

Господь ждет, но человек не признается в своем грехе, не исповедует его, не кается в нем, между тем это было бы так легко и просто. Какую глубоко человеческую, знакомую нам и по собственному опыту, тонкую драму в скупых немногих словах рисует тут перед нами святая Библия.

«И сказал Бог: кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты с дерева, с которого Я запретил тебе есть?»

Адам не приносит исповеди, не выражает покаяния. Снисхождение Божие идет еще дальше. Как заботливейший духовник в отношении неумело кающегося грешника, Бог Сам произносит за Адама его вину, называет его грех, оставляя самому согрешившему сказать только краткое покаянное «да». Дальше и дальше идет чадолюбивый Отец навстречу блудному сыну.

Но прибавляя к уже совершенным грехам попрания любви Божией и заповеди Его, попытки сокрыться от Бога, обмануть Его, Адам совершает еще один грех, уже не только против Бога, но и против несчастной сообщницы его преступления, единосущной ему супруги. «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел».

Нагромождая преступление на преступление, Адам этими словами разрывает связь любви – залог единосущия между собой и Евой, и углубляет бунт против Бога, стремясь переложить и на Него часть вины за свое преступление: «жена, которую Ты дал мне...».

Господь оставляет тогда Адама, чтобы не умножать излишне его грехи и обращается к Еве. Доселе Он не обращался к ней, потому-что, связанные единосущием, они с Адамом представляли собою единство, и обращаться к одному из них было то же, что обращаться к обоим. Но возложением вины на жену Адам разорвал это единство и поэтому Господь обратился к Еве отдельно, может быть Ева одна покается.

«И сказал Бог жене: что ты это наделала?»

Но и Ева продолжает ту же линию поведения, что и Адам.

«Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела...»

Змея – дракона древнего, именуемого диаволом, клеветником, оболь-стителем, обольщающим всю вселенную (Откр. 12, 9), Господь не спрашивает ничего. Ни одного действия, ни одного слова не совершает и не говорит Господь понапрасну. А говорить с клеветником тщетно: на его покаяние нет надежды.

Не спрашивая его ни о чем, Господь возлагает на него проклятие, которое заканчивается страшным для диавола и радостно-ободряющим для тяжело согрешивших, но не безнадежных, людей обещанием: «вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».

Эти слова Божии, которыми тотчас же после грехопадения давалась надежда согрешившим людям, Церковь называет первоевангелием, первой благой вестью.

«И выслал Господь Бог Адама из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят, и изгнал Адама».

Изгнание Богом согрешивших людей, как и все акты Божии, является действием многогранным. На одну из причин прямо указывает Библия: «как бы не простер он руки своей и не взял от дерева жизни и не стал бы жить вечно». Пребывание в раю связано с вкушением от древа жизни, с вечностью жизни. Между тем, для согрешивших людей с испорченной природой, такая вечная жизниь в длящемся греховном состоянии и в постоянном из-за него отчуждении от Бога являлась бы воистину адским существованием, источником безысходной тоски и муки. Согрешивших людей надо было удалить из рая для их собственного блага.

Райское состояние было связано с богообщением. Между тем, по душевному закону, который мы особенно ярко наблюдаем у провинившихся перед родителями детей, общение, которое ранее было источником величайшего и совершеннейшего блаженства, с момента грехопадения стало источником нестерпимого страдания. Ребенок, чувствующий свою вину перед родителями, ни за что не останется в одной комнате с ними. Согрешившие люди уже пытались скрыться от Бога между деревьями рая. Из жалости их надо было удалить из Едема.

Больше того: на примере детей, чувствующих свою вину перед родителями и терзающихся ею, мы знаем, как душевредно позволять им эту тягость преодолевать нераскаянно, т.к. тогда согрешивший ребенок падает нравственно значительно ниже, приобретая наглость, дерзость в грехе, бесстыдство перед оскорбляемыми родителями. От этого дальнейшего падения, которое можно предотвратить или покаянием или изгнанием, Господь, после того, как покаяние, бывшее в воле людей, не наступило, избавляет тем, что в Его воле – изгнанием.

Далее: изгнание является осуществлением Божиего исконного плана о человеке, которого Господь сотворил в противоположность неизменным ангелам существом, подверженным непрестанным изменениям. Об этом св. Василий Великий замечает: «Мы – люди, из всех разумных существ подлежим ежедневным и ежечасным изменениям и превращениям. Мы не бываем тождественными сами с собою ни по телу, ни по душевному расположению. Напротив того, тело наше непрестанно течет и рассеевается, находится в непрестанном движении и превращении... Нет мгновения, в которое бы человек не изменялся». Изменяется весь человек, и телесный и душевный его состав, но зависит это изменение не от духовного состава человека, наподобие ангелов неизменяемого, а от телесного, теснейшим образом связанного со временем и потому, как и время, непрестанно текущего. И уже телесный состав, будучи теснейше связанным с духовным составом в единой личности человеческой, меняет и духовный состав. Но на внешнее телесное естество человека особенно большое влияние способны оказать внешние перемены. Поэтому, чтобы вывести человека из греховного мучительного тупика после грехопадения, надо было подвергнуть его резкой внешней перемене, и по этой причине также, как и по вышеперечисленным, он изгоняется из рая.

Перед изгнанием Господь дает Адаму заповедь о труде: в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят». И эта заповедь Божия, как и большинство актов Божиих, очень многогранна. В ней и наказание за грех и лекарство от него.

В раю люди были освобождены от всех трудов и попечений, связанных с их телесной природой, т.к. подчиненная им природа земли послушно выполняла за них всю работу по питанию и обслуживанию их, видя в этом свое предназначение, будучи этой службой человеку связана с Богом. И человеку, пока он оставался праведным, была нравственно необходима такая свобода от трудов и попечений, чтобы иметь возможность непрестанного богообщения.

Но с того момента, когда человек нарушил свой долг перед Богом, природа возмутилась против него. Нарушив долг перед Богом, он нарушил и свой долг перед ней, в значительной мере перестав быть связью между внешним миром и Богом. Растения и животные перестали с этого момента свободно и беспопечительно со стороны человека выполнять службу ему.

И сам человек, прежде нуждавшийся во всегда свободном времени для Богообщения, с момента прекращения общения с Богом стал нуждаться в том, чтобы заполнить свое время. Без такого заполнения времени, жизнь стала бы непереносимой для него в удалении от Бога. Когда душа наша мучается, единственным бальзамом является труд. И по этой причине, изгоняя его из рая, Господь дает человеку заповедь о труде.

Первые человеческие поколения

Пятая глава книги Бытия открывается кратким повторением истории сотворения людей (и тут снова применяется слово «бара» – сотворение из ничего), как соборного единства во множественности, по образу и подобию соборного единства в Троичности в существе Божественном.

«Когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их».

Далее приводится число лет жизни Адама и говорится о рождении праведного сына Адама и Евы – Сифа: «родил сына по подобию своему и по образу своему и нарек имя ему Сиф».

Господь сотворил Адама и Еву по образу и подобию Своему, и сохраняя этот образ и это подобие (хотя и поврежденные грехом), Адам передает их своему потомству.

«И родил он (Адам) сынов и дочерей».

Если в предыдущей главе мы отмечали исключительную любящую внимательность святых отцов к каждому слову Библии, то отметим тут, насколько слепы, иногда даже не намеренно, новейшие неверующие или маловерующие критики и исследователи Священного Писания.

В книге Бытия, в 4-м стихе 5-й главы ясно написано, что Адам родил сынов и дочерей, а бесчисленное множество недавних и современных критиков Библии недоумевают: как представляет Библия размножение человеческого рода, если у Адама и Евы указаны только три сына? На ком они женились?

 Конечно, большинство критиков были людьми недобросовестными, заведомо сознательно клевещущими на предметы веры. Но ведь при этом они рассчитывали, что их читатели не заметят их клеветы, были уверены, что эти читатели не читали Библии и в лучшем случае знали о ее содержании лишь по различным и часто очень вульгаризированным т.н. «Священным историям», где действительно указываются обычно лишь имена Каина, Авеля и Сифа в качестве чад Адамовых и не упоминается о прочих сыновьях и дочерях Адама и Евы.

Сыновья Адама и Евы, конечно, женились на своих сестрах, не впадая при этом в преступное кровосмешение, ибо такие браки тогда диктовались естественной и простой необходимостью, а никак не извращенностью. Кроме того, человеческий род был тогда юн и свеж, и браки ближайших родственников не могли еще внести в него те элементы вырождения, которые неизбежно сопутствуют кровосмесительным связям позднее и теперь.

Этой же свежестью сил в юном человеческом роде можно объяснить и исключительную долговечность людей тогда. Сотворенные первоначально для вечной жизни, люди первых человеческих поколений дольше не сдавались противоестественному для людей веянию смерти. Адам жил 930 лет, Мафусаил – наиболее долговечный – 969 лет.

Из десяти имен потомков Адама до Всемирного Потопа остановимся на имени Еноха, седьмого по Адаме. Енох значит – посвящение.

«И ходил Енох пред Богом, и не стало его, потому-что Бог взял его».

О праведном Енохе говорится в книге премудрости Иисуса сына Сирахова: «Енох угодил Богу и был взят на небо, будучи образом покаяния для всех родов» (Сир. 44, 15).

О нем же говорит св. апостол Павел: «верою Енох преселен был так, что не видел смерти, и не стало его, потому-что Бог преселил его» (Евр. 11, 5).

А св. апостол Иуда сберег для нас даже подлинные слова праведного Еноха, свидетельствуя в своем послании: «Пророчествовал и Енох, седьмой от Адама, говоря: «се идет Господь со тьмами святых ангелов Своих – сотворить суд над всеми и обличить между ними всех нечестивых во всех делах, которые произвело их нечестие, и во всех жестоких словах, которые произнесли на Него нечестивые грешники».

Блаженный Феодорит учит, что Господь дал праведному Еноху избавление от смерти, чтобы уже и древнему допотопному человечеству свидетельствовать, что «определение о смерти временно и будет уничтожено». Заканчивает блаженный Феодорит свое толкование о Енохе словами, которые нам очень уместно привести: «Итак, что он живым был преселен, и что теперь еще живет – мы знаем, но где и как – неизвестно, т.к. в Писании не сказано об этом».

С именем прав. Еноха связано очень важное церковное предание, о котором подробнее всего говорят блаженные Иероним и Августин. Это предание особенно важно для нашего огненного времени. Праведный Енох не вкусил смерти. Между тем, по Божиему определению: «прах есть и в прах возвратишься», все люди должны пройти через смертные врата, и мы знаем, что даже Честнейшая херувим и Славнейшая без сравнения серафим – Матерь Божия прошла через порог смерти, чтобы быть воскрешенной Сыном и Богом Своим. Только о двух человеках говорит Священное Писание, что они не вкусили смерти: о прав. Енохе и о пророке Илие. Об обоих можно сказать словами блаж. Феодорита: «Они и теперь еще живут, но где или как – неизвестно».

И церковное учение говорит, что когда в последние времена умножатся беззакония, иссякнет любовь, т.ч. истощится у людей всякое проявление ревности по Боге, тогда явятся «два свидетеля, две маслины, два светильника» (Откр. 11, 4), которые будут свидетельствовать Божию правду среди измало-душествовавшегося человечества. По Божиему попущению они, эти два светильника, будут убиты Антихристом и в третий день воскреснут. Церковное учение говорит, что эти два светильника-свидетеля будут свв. Енох и Илия, те праведники Ветхого Завета, которые не вкусили смерти, именно для того, чтобы совершить дело Божие в конце веков, когда человеческие силы исто-щатся.

Самая проповедь прав. Еноха, как указывает блаж. Феодорит, в большей степени относится к последним временам, нежели ко временам допотопным: «се идет Господь со тьмами святых ангел Своих – сотворить суд над всеми».

С пятой главой книги Бытия связана также проблема библейского летоисчисления. Общеизвестно, что в Византии и в допетровской Руси счет годов велся «от сотворения мира», а не от Рождества Христова. Да и теперь в наших церковных календарях выставляется этот счет: сейчас идет 7517-й год от сотворения мира (2009-й от Р.Х.).

Этот счет годов подвергается неустанным насмешкам противников веры и иногда соблазняет своей краткостью и некоторых верующих, встречающихся в научных изысканиях с необходимостью представлять себе историю нашей земли гораздо более продолжительной.

Два ответа мы можем дать в истолкование этой проблемы.

Во-первых: что именно мы должны понимать под датой сотворения мира? По словам самого св. пророка Моисея, и св. ап. Петра, и величайшего церковного толкователя Священного Писания св. Василия Великого, эпоху дней миротворения мы можем и даже может быть должны представлять себе, как длительные, даже очень длительные периоды, потому-что седьмым днем, идущим в ряду этих шести дней творения, Церковь называет весь и ныне длящийся и неизвестно еще сколько имеющий продлиться период от окончания творения до конца мира, когда на смену седьмому дню придет уже невечерний восьмой день, которому не будет конца.

Следовательно, по церковному мы этот вопрос можем поставить так: когда же окончился шестой день и начался седьмой? По смыслу соответствующего повествования книги Бытия мы можем сказать: тогда, когда совершено было творение человека, в его нынешнем истинном духоносном виде. Но когда именно произошел этот момент во внешнем историческом процессе, мы не знаем. И важно при этом отметить, что ни одно ясное историческое свидетельство о духовной жизни человека, вроде памятника письменности или религиозного памятника, не идет за пределы этих 7517 лет.

Во-вторых, непреложное Божие слово, святая Библия, не дает нам хронологических таблиц. Она дает только годы жизни патриархов – потомков Адама от начала мира до Потопа и потом от Потопа до Авраама. Подсчитывая эти годы, некий благочестивый инок Средневековья – Дионисий Малый (тот же, кто вычислил и год Рождества Христова) – высчитал годы от сотворения мира, и эта эра исключительно по соображениям удобства была принята в Византии, а от Византии заимствована Россией.

Однако, если мы приглядимся к тексту св. Библии, мы увидим, что она не дает ключа к хронологии.

Что говорит Библия? «Адам жил 230 лет и родил сына по подобию своему, и нарек имя ему Сиф. Дней Адама по рождении им Сифа было 700 лет, и родил он сынов и дочерей. Всех же дней жизни Адама было 930 лет.» И так о каждом потомке Адама даются годы жизни его до рождения упоминаемого чада и после сего.

Но дело в том, что библейское выражение «такой-то сын такого-то» и «такой-то родил такого-то» совсем не всегда значат, что данный такой-то был непосредственным сыном такого-то. И в Ветхом Завете мы видим, как почти о всех царях иудейских говорится: «делал он, как Давид отец его» или «не делал он, как Давид отец его». И в Новом Завете Христос Спаситель именуется Сыном Давида, Сыном Авраама и Сыном Адама. А в родословной Господа, приводимой апостолом Матфеем, мы видим, что когда евангелист говорит: «Озия родил Иоафама», то он пропускает 4 поколения.

Следовательно, когда в Библии говорится, что Х есть сын Y, то мы должны только понимать, что Х является прямым потомком Y, а сколько между ними поколений – сказать нельзя. Озия родил Иоафама, но между ними – 4 поколения; Христос Спаситель – сын Давидов, но между ними 30 с лишним поколений, Христос Спаситель – сын Авраамов, но между ними почти 50 поколений, Христос Спаситель – сын Адамов, но между ними огромное, не поддающееся даже приблизительному подсчету множество поколений. Но одно непреложно и абсолютно достоверно мы знаем при этом: если кого либо св. Библия называет сыном такого-то, то без сомнения он является его прямым потомком. Христос Спаситель называется сыном Давида, Авраама и Адама потому, что Он – прямой их потомок. И это-то подчеркнуто утверждает Св. Писание, потому-что именно это нужно нам знать, чтобы во Христе непреложно узнать Спасителя мира, возвещенного Богом первым людям в начале их земной истории, Аврааму при его переселении в землю обетованную, и Давиду при его покаянии, узнать Того, Кого пророки провозвещали именно как сына Давидова и сына Авраамова.

А исчисление хронологии не входит в цели св. Библии. Это, как и все внешние научные изыскания, не необходимые для единого на потребу – для дела вечного спасения человеческих душ, – Господь предоставляет свободным изысканиям человеческого научного творчества.

Потоп

Когда «люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери: тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал» (Быт. 6, 1-2).

С давних времен эти строки св. Библии вызывали недоумение: кто эти «сыны Божии», которые входили к дочерям человеческим? В предхристианскую эпоху еврейские книжники часто толковали это место Священного Писания, как соединение ангелов с женщинами. Но, конечно, такое понимание никак не соответствует нашему православному учению об ангелах, как о бесплотных, не имеющих телесности духах, не соответствует и чрезвычайно важной истине нашей веры в единственность происхождения человеческого рода от Адама и Евы. В то время, как древние языческие предания очень часто приписывали своим царям или героям божеское или полубожеское происхождение, Священное Писание с древнейших времен категорически утверждает единство происхождения всех людей от общих предков. Поэтому уже раннейшие отцы нашей Церкви не принимали раввинистического толкования этого места, но учили, что под сынами Божиими мы должны понимать праведную часть человечества.

Действительно, уже в Ветхом Завете о праведниках говорится, как о сынах Божиих. И Сам Господь говорит: «Сподобившиеся достигнуть того века... равны ангелам и суть сыны Божии» (Лук. 20, 35-36).

Св. Иоанн Богослов свидетельствует: «Любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими». А св. Иоанн Златоуст учит: «Всякий раз, как совершаем добродетель, рождаемся от Бога, потому-что семя Его пребывает в нас». И св. Василий Великий пишет: «Многие называются в Писании сынами Божиими по сказанному: сыны родих и возвысих».

Итак, первые строки 6-й главы книги Бытия мы, в полном согласии со свидетельством Св. Писания и с учением Самого Господа и святых отцов, будем понимать как повествование о том, что праведные люди увидели дочерей неправедных людей и соблазнились ими.

И вспомнив, что в это время в человечестве было две основных ветви его: потомство Каина, первого убийцы, и потомство праведного Сифа, в котором начали призывать имя Господне, мы легко поймем о чем тут идет речь: люди из потомства праведного Сифа стали пленяться женщинами из потомства преступного Каина и развращаться от того.

Почему же св. Библия этих людей, несмотря на их падение, все-таки называет «сынами Божиими»? Потомство Сифа – сыны Божии не только потому, что они сами праведны, но и потому преимущественно, что по прошествии многих веков через них будет дан миру нетленный свет Божьего Закона, и явится к людям Единый совершенный Сын Божий – Христос Господь.

И сказал Господь: «не будет Дух Мой одитать в человеках сих, потому-что они плоть».

Картину внутреннего состояния этого допотопного человечества мы достаточно хорошо можем себе представить по аналогии с современным, потому-что и в наше время мы наблюдаем в основном то же самое: люди становятся только плотью, их интересует только плотское, только материальное, благо духовное в них замирает, даже душевное притупляется, и так-как плотское, телесное, само по себе бессильно, в этом оплотянившемся человечестве в качестве силы начинает беспрепятственно действовать духовная сила зла.

«И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время».

Также как до того ангелов, Господь сотворил человека для того, чтобы человек приобрел блаженную вечную жизнь, как мы уже об этом говорили: «Сам Всеблаженный и Всерадостный, Он хотел, чтобы эту радость жизни, радость бытия имели бы и другие существа».

Человечество согрешило, и тем нарушило этот план Божий о себе: вместо бессмертной блаженной жизни, приобрело грехом бедственную и смертную жизнь. Но такое положение человечества временное, не безнадежно. Адам и Ева покаялись. Сиф был праведным. При Еносе призвали имя Господне. Енох в высочайшей степени угодил Богу. В человечестве, в духовных глубинах его совершается драгоценнейший процесс духовного созревания, благодаря которому близится момент, когда окажется возможным придти к людям Сыну Божию – Спасителю, соединиться с людьми и сделать их снова наследниками Божиего Царства.

Процесс этот совершается в лучших праведнейших струях праведной ветви человечества. Для Господа, для Его человеколюбивых спасительных целей драгоценен этот процесс. Но и ради него Он ни мало не отнимает свободной воли, свободного произволения от людей. Процесс духовного созревания совершается в человечестве, пока люди по свободной воле идут на него.

И вот, этот процесс в человечестве в допотопную эпоху останавливается. Сыны Божии, праведные (пусть и относительно) потомки праведных Сифа, Еноса и Еноха, увидали соблазнительных дочерей человеческих из жестокой и развращенной ветви человечества, из потомков Каина, и соблазнились ими.

Процесс духовного созревания человеческого духа прекращается. Люди становятся плотью, только плотью, без тени духовного движения, и зло беспрепятственно проникает в них, все мысли и все помышления их становятся злыми на всякое время.

Но если процесс духовного созревания в душах людей остановится совсем, то существование человеческого рода станет бессмысленным. Действительно, рождаться духоносному существу в мир, чтобы в течение какого-то количества лет ловить приятные телесные ощущения, а потом умирая сходить в ад без надежды когда-либо освободиться из области томления и мук – что может быть страшнее и бессмысленнее такой перспективы? Что может быть дальше от Божиего плана о человеке, как о сонаследнике Божиего Царства, призванного к вечной радости и вечному блаженству?

Допотопное человечества подошло к грани такого безмерного извращения Божиего плана о себе. Ставши только плотью, оно закрыло для себя возможности духовного совершенствования, вместо которого началось великое развращение.

Господь сокращает число лет жизни человека: «пусть будут дни их сто двацать лет», чтобы сравнительной близостью смертного часа попытаться образумить людей. Но это не помогает. Развращение продолжается.

(Примечание: По мнению современных биологов, жизнь человека, ввиду медленности его роста и созревания, должна была бы быть значительно более продолжительной, если не до продолжительности жизни допотопных патриархов, то по крайней мере до 250-300 лет. В одном медицинском журнале по этому поводу высказывалось предположение, что когда-то на заре своей жизни весь человеческий род заразился какой-то болезнью, которая продолжается в нас и ныне, и этой-то болезнью объясняется краткость нашей жизни. Мы же можем предположить, что этот искомый медиками момент общего заражения людей и был момент, когда Господь определил о нас: «пусть будут дни их сто двадцать лет» – как предельный срок нашей жизни на земле.)

Во всем человечестве к этому времени было одно светлое исключение.

«Ной же обрел благодать перед очами Господа. Ной был человек праведный в роде своем. Ной ходил перед Богом».

У Ноя было три сына – Сим, Хам и Иафет. В них сосредоточилась вся надежде на возможность нравственного роста человечества, а следовательно, и на возможность духовного его спасения, на возвращение его к Богу, к Божиему вечному блаженству.

Но если Ноя и его детей оставить среди развращенного человечества, они неизбежно развратятся, заразятся общим развращением, если не сам Ной и его дети, то дети детей его обязательно поддадутся общей испорченности, ибо под влиянием греховного падения прародителей, человеческая природа стала удобопреклонной ко злу.

И тогда Господь, Всемилостивый и Человеколюбивый Господь, решается на крайнюю меру, решается уничтожить большую часть человечества, потерявшую всякий смысл в жизни, чтобы сохранить единственную ветвь людей, этого смысла не потерявшую, способную к нравственному и духовному совершенствованию.

И сказал Господь: «истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил». Господь решает уничтожить человеческий род водным потопом.

И сказал Господь Ною: «конец всякой плоти пришел пред лицо Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями. И вот Я истреблю их с земли».

Но, чтобы спасти Ноя и его семью, Господь заповедует ему: «Сделай себе ковчег из дерева гофер (повидимому, кипариса)... устрой в нем нижнее, второе и третье жилье. И вот Я наведу на землю потоп водный, чтобы истребить всякую плоть... Но с тобой Я поставлю завет Мой, и войдешь в ковчег ты и сыновья твои и жена твоя и жены сынов твоих».

Рассмотрим здесь подробнее вопросы, связанные с повествованием Св. Писания о Потопе. Повествование это чаще иных подвергается хулам и насмешкам врагов веры.

В качестве одного из свидетельств о непреложной истине этого повествования отметим исключительную всемирность преданий о нем. Очень ярко свидетельствует об этом далеко не религиозный французский ученый писатель-археолог Франсуа Ленорман: «Потоп – не миф, а исторический факт, ибо по крайней мере три самостоятельных расовых ветви древнего цивилизованного мира сохранили сходные предания о нем». (Список древних народов, среди которых отмечены эти предания в эпоху, предшествовавшую появлению среди этих народов Библейских повествований, включает вавилонян, сирийцев, арабов, греков, персов, индусов, северо-американских индейцев по названию алгонкины, ацтеков и полинезийцев.)

Когда был Потоп?

Мы этого совершенно не знаем. В нашей предыдущей беседе мы говорили о невозможности строить хронологию на основании повествовавния книги Бытия. Во всяком случае, Потоп должен относиться к очень отдаленной эпохе человеческой истории. И самая широта распространения преданий о нем подтверждает это.

Пишущему эти строки лично представляется наиболее вероятным отнесение Потопа к эпохе, известной в науке доисторической археологии как грань между эпохой Мустье и эпохой Ориньяк, грань между нижним палеолитом и верхним палеолитом, когда неожиданно внезапно с лица земли исчезла многочисленная перед тем раса неандертальского человека, некоторые признаки которого (полное отсутствие погребений, следовательно, можно думать, отсутствие веры в загробную жизнь, отсутствие всяких художественных рисунков, т.е. пренебрежение к чувству красоты и т.п.) соответствуют основным признакам отрицательной ветви допотопного человека: «Не будет Дух Мой обитать в человеках сих, потому-что они плоть», т.е. без признаков духовной жизни.

Повествование о Потопе, важное для всех времен и для всех народов, может быть особенно важно для нашего времени, потому-что к нему относятся слова Христовы об этом предмете: «И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого: ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел в ковчег, и пришел Потом и погубил всех» (Лук. 17, 26-27).

Мы уже говорили о том, что Всемирный Потоп, уничтоживший древнее, впадшее в развращение, человечество, несмотря на кажущуюся жестокость этой меры, был проявлением Божией заботы о человечестве. Чтобы спасти последнюю ветвь человечества, способную к духовному возрождению и совершенствованию, к тому, чтобы когда-то, пусть и в отдаленнейшем будущем, стать способной снова наследовать райскую жизнь, чтобы спасти эту ветвь, надо было уничтожить все прочее, развратившееся человечество, дабы оно не заразило своим духовным недугом последнюю добрую ветвь.

Но уничтожив водами Потопа это безнадежно развратившееся большинство человеческого рода, забыл ли о нем Бог, пренебрег ли Он до конца этим забывшим Его и пренебрегшим Его законами многотысячным, может быть, многомиллионным множеством Им сотворенных для вечной блаженной райской жизни человеческих существ?

Для нас, для наших поколений, вечная судьба предпотопного человечества быть может особенно важна и интересна. В предыдущей нашей беседе мы указывали, как много общих, внутренне сходных черт между современным человечеством и тем древним – допотопным.

И мы с сугубой радостью можем свидетельствовать, что Милосердный Господь не забыл до конца Своих заблудших, Его забывших чад. Когда совершилось явление в мир Сына Божия и искупленим Им человеческого рода, которое, будем это помнить, было обеспечено спасением от общего развращения Ноя и его семьи, тогда, как свидетельствует нам св. апостол Петр, Господь во аде простер Свою спасающую руку этим при Потопе погибшим человеческим душам.

«Христос... и находящимся в темнице духам, сошедши, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения Ковчега» (1 Петр 3, 19-20).

Блаженный Феофилакт, толкуя эти слова, говорит, что здесь подразумевается все допотопное человечество от времен адамовых, но прежде всего именно то поколение, которое было смыто водами Потопа.

Св. Григорий Богослов напоминает при этом, что «Христос, явившись к находящимся во аде, спасает не всех без изъятия, но уверовавших в Него». И хотя, как величайшая тайна, скрыто от нас, кто из рядовых людей спасается в вечности, а кто погибает, мы можем, однако, с надеждой догадываться, что многое множество из этих погибших в Потопе несчастных, забывших Бога, оплотянившихся душ, испытавши адскую муку, воспользовались благой вестью Христовой и, увероваши в Него, последовали за Ним в царство Его вечной радости, в царство Его любви, подобно множеству иных ветхозаветных душ. Но, конечно, не пошел ожесточившийся во зле Каин или превзошедший его в жестокости Ламех.

После потопа

«И вспомнил Бог о Ное... и закрылись источники бездны, и перестал дождь с неба. И остановился ковчег на горах Араратских».

Здесь впервые на святых страницах Библии упоминается область, которой впоследствии суждено было войти в состав Российского государства.

Это и в иных отношениях важная область. Здесь впоследствии возникло значительное, мощное государство, которое св. Библия именует землей Араратской, а современная наука – государством Урарту. У государства этого большая заслуга перед человечеством в области материальной культуры: здесь впервые в XI-XII столетиях до Р.Х. было открыто искусство добывания железа из руды и начался железный век, началось массовое производство предметов из железа. (До того времени человечество употребляло только редкое метеоритное, химически более или менее чистое железо, и у древних вавилонян и египтян железо ценилось значительно дороже золота.)

Есть у государства Урарту и другая, более одухотворенная заслуга. При возникновении и широком распространении кровавого жестокого Ассирийского царства, Урарту приняло на себя самые сильные удары ассирийцев, и оно оказалось единственным из сопредельных с Ассирией государств, не покорившимся жестоким завоевателям. В течение ряда веков Урарту воевало с Ассирией, тем отвлекая на себя силы этого хищнического государства и таким образом спасая иные народы от страшного ассирийского завоевания. Не напоминает ли нам это ту роль, которую много-много веков позднее играла наша Россия, спасавшая христианский мир от языческих или мусульманских азиатских завоевателей?

Итак, мы с основанием можем сказать, что Араратская земля – благо-словенная земля.

«По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега... и выпустил голубя. Но голубь не нашел места покоя для ног своих... И помедлил еще семь дней, и опять выпустил голубя. И голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот свежий масличный лист во рту у него. И Ной узнал, что вода сошла с земли».

С того времени образ голубя с масличным листом в клюве стал символом благости Божией, милости Божией, мира с Богом.

Мы можем догадываться, что Дух Святой, явившись при Крещении Господа нашего Иисуса Христа «в образе голубином», этим образом напоминал людям о часе Божией милости после Потопа. Так внешне по разному, но внутренне сродно, в обоих случаях Господь «водою потопляет грех», и при обоих событиях является голубь.

И таким тягостным кощунством ощущаем мы то, что в наше время этот святой символ стал символом гнусной каррикатуры на мир, символом лживой пропаганды Божиих врагов.

«К первому дню первого месяца иссякла вода на земле. И открыл Ной кровлю ковчега, и посмотрел и вот обсохла поверхность земли... И устроил Ной жертвенник Господу, и принес во всесожжение на жертвеннике».

На благословенной земле Араратской, после часа Божиего гнева вознеслась к Господу эта первая жертва человечества в час милости и благоволения Божиего.

Интересно сравнить это краткое целомудренное описание Библией послепотопной жертвы Ноя с описанием, хотя и близким к библейскому, но уже языческого повествования о том же моменте в вавилонском эпосе.

Вавилонской Ной – Утнапиштим (или Ноепиштим, что значит «выру- чатель, спасатель жизни», тогда как Ной значит просто «выручатель») рас-сказывает: «Когда наступил седьмой день, я вывел голубя и отпустил его, улетел голубь, покружился, места не было, и он вернулся... Я вывел ворона и отпустил его, полетел ворон и увидел высыхание воды. Он ел, каркал и не вернулся. Я вышел на четыре ветра и совершил возлияние, я произвел воскурение на вершине горы. Я установил семь курильниц и под ними насыпал тростник, кедр и хворост. Боги почуяли запах, боги почуяли благоухание, боги, точно мухи, собрались над жертвенником...»

Мы не будем останавливаться на отталкивающем образе богов, как мух собирающихся над жертвенником. Мы понимаем, что вавилоняне не представляли себе своих богов в виде мух, как мы не представляем себе Духа Святого голубем. Это – всего лишь образы, хотя библейский привлекательный, а вавилонский отталкивающий. Но и в самом описании жертвы Утнапиштима наше внимание привлекает разница с библейским рассказом. Сколько ненужных подробностей мы видим в вавилонском рассказе. Их нет в библейском повествовании. Быть может исторически все было так, как рассказывает Утнапиштим: и тростник он клал, и кедровые ветки и хворост. Но все эти подробности не нужны для единственной цели Библии – для воспитания человеческих душ. И на этом примере мы можем видеть, как под руководством Духа Божия рука Моисея, излагая историю человечества, очищала древние сказания: в них отделялось все лишнее, все ненужное. Когда нужно, то Библия умеет дать в своем изложении и мельчайшие детали, как например впоследствии, при изложении разных ветхозаветных правил. Когда же этого не нужно, Библия отбрасывает все лишние подробности и оставляет лишь краткий, но существенный рассказ.

На этом примере ясно видно, что в Библии нельзя искать ничего постороннего ее целям, ни естествоведческих, ни географических или этнографических подробностей, если они излишни

На этом примере двух по происхождению близких друг другу повествований (вспомним, что Авраам – предок Моисея и всего иудейского народа, был родом из Ура Халдейского, из Вавилонии) мы видим разницу между повествованием написанным под вдохновением Святого Духа и повествованием только человеческим.

«И сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека... Впредь во все дни земли сияние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся».

Потомство Ноя

«И благословил Бог Ноя и сынов его, и сказал им: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и обладайте ею. Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, и всё, что движется на земле и все рыбы морские. В ваши руки отданы они».

Снова повторяет Господь заповедь, данную людям еще в раю. Но теперь Он прибавляет еще нечто отличное. Господь говорит: «да страшатся и да трепещут вас все звери земные». В раю было сказано только: «обладайте, владычествуйте над всеми зверями». А здесь, при изменившихся отношениях между человеком – венцом творения, из-за греха не выполнившим своего предназначения, и прочей тварью, восставшей на него за это, вместо прежнего спокойного дружественного обладания дается человеку в руки орудия страха.

И добавляет Господь: «Всё движущееся, что живет, будет вам в пищу». Здесь человеку дается благословение на питание мясной пищей.

Это первоначально не входило в Божий план о человеке. По Божиему плану не животные, а растения должны были осмысливать свое существование, создавая пищу для человека. Человек должен был питаться лучшими частями растений: их плодами, клубнями, семенами. Животные должны были быть слугами человека, участниками его занятий. Согрешивший человек все это нарушил, разорвалась его связь с животным миром, понимание им мира животного и дружеское сотрудничество с ним животных.

Вместо покорности человеку и сотрудничества с ним, более сильные животные нападали на людей, более мелкие всячески вредили им. Человек проникся страхом перед животными, враждой к ним, вступил в борьбу с животным миром. После Потопа отношения меняются. Человек приобретает власть над животными. Теперь животные будут бояться человека. Они будут бежать от него. Но не порвется ли при этом всякая связь между человечеством и животным миром? Не окажутся ли они разделенными на два стана, ничего общего между собой не имеющих?

Чтобы преодолеть такое отчуждение, Господь и дает человеку разрешение питаться животной пищей – мясом.

Вместо господствующих в раю светлых дружественных и бескорыстных отношений с животными, вместо мучительных и противоестественных отношений страха людей перед животными, вводятся теперь, увы, основывающиеся на низьменных в соответствии с пониженным после грехопадения нравственным состоянием людей, новые его отношения с животным миром: человечество начинает видеть в животных объекты питания.

Можно догадываться, что человек начал питаться животной пищей гораздо раньше, в допотопный период своего существования. Так по крайней мере подсказывают нам данные доисторической археологии, свидетельствующие, что неандертальский человек, в котором мы можем узнать черты предпотопного человека, был пожирателем мяса по преимуществу. Но тогда это было человеческое своеволие, а теперь на такое питание дается людям благословение Божие, и мы знаем, что впоследствии Господь чудесно посылал пророку Своему для питания «хлеб и мясо по утру, и хлеб и мясо по вечеру». И Сам Сын Божий ел «рыбы печены часть и от пчел сот» (Лук. 24,42). И святое апостольское правило 51-е постановляет: «Аще кто... удаляется от мяса не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, или да исправится, или да будет извержен». И Церковь, так высоко ставящая пост, не одобряет вегетарианства.

Разница между своевольным мясоядением допотопного человека и Богом разрешенного питания мясом человека после Потопа бросится в глаза при малейшем углублении рассмотрения. Там была ожесточенная вражда между человеком и зверем: ужас перед хищниками и безжалостно безоглядное убийство травоядных для съедения. Здесь, пусть и корыстное, но заботливое приглядывание к животному миру. Открылась возможность приручения животного мира и забот о нем.

Все светлые, добрые отношения человека и животных: дружба с собакой, привязанность коней, забота пастыря о волах, овцах и козах, охрана животного мира, которая так развилась сейчас, но которая существовала и гораздо раньше, – все это имеет свои корни не только в заповеди Божией, данной людям в раю, но и в этом новом Его благословении послепотопному человечеству.

«И сказал Бог Ною и сынам его с ним: вот Я поставлю завет Мой с вами и с потомством вашим... что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа... вот знамение завета, который Я поставлю между Мною и между вами... Я полагаю радугу Мою в облаке, чтобы она была знамением вечного Моего завета между Мною и между землею».

Неужели же до этого не было радуги? – спросит нас скептический критик. Без сомнения, была. Господь не творит ее заново. Это противоречило бы библейскому определению длящегося и тогда и ныне седьмого дня, как дня, когда почил Господь от дел Своих. Но до того радуга была простым физическим явлением, ничего собой не свидетельствующим, как фата-моргана, как северное сияние и пр. А с этого момента она приобрела значение напоминания завета между Богом и людьми и всем миром. И блаженны люди с чувством благоговения и радости смотрящие на это прекрасное природное явление.

«Ной начал возделывать землю и насадил виноградник. И выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем».

Английский богослов Т.К. Чейн, профессор Оксфордского университета, говоря об этом месте Библии, всерьез высказывает мнение, что очевидно в Библии находятся два повествования о двух разных Ноях, ибо свидетельство Библии, что «Ной был человек праведный и непорочный, Ной ходил перед Богом» и приводимое тут свидетельство, что он выпил вина – несовместимы. Мы можем только улыбнуться на такое, типично англо-саксонское, наивное суждение, для которого неприличие является худшим преступлением, чем грех. Греха тут не было: Ной еще не знал опьяняющих свойств вина. А то, что более всего шокирует английского богослова, что вообще праведник мог пить «опьяняющий напиток», смешно для каждого, сколько-нибудь знакомого с народами Средиземноморской культуры, у которых вино, обычно слабое, является не роскошью, не излишеством, а ежедневной необходимостью. Недаром Господь наш Свое святейшее Таинство устанавливает под видом хлеба и вина, как наиболее естественных для человека продуктов питания.

«И увидел Хам наготу отца своего и вышедши рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду свою и положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего. Лица их были обращены назад, и они не видели наготы отца своего».

Только что совершился отбор человечества, только что было оно очищено от испорченности водами Потопа, и только лучшее в нем было сбережено для дальнейшей истории. И вот, в первом же поколении этих сбереженных Богом лучших людей нарождается новый отвратительный вид греха, нарождается хамство – издевательство сына над отцом, нисшего над высшим, издевательство наглое и бесстыдное.

Ной, пробудившись от сна, и узнав о поведении своих детей, проклял Хама в потомстве его и благословил Сима и Иафета. С этим событием связано первое расовое деление человечества.

Святые праведные Авраам, Моисей и Илия как подготовители человеческого спасения

Именами трех пророков по преимуществу отмечаются в Ветхом Завете этапы истории человеческого созревания для спасения, именами патриарха Авраама, Боговидца Моисея и пророка Илии.

Святой Василий Великий говорит, что он никогда не мог видеть без слез изображения жертвоприношения Исаака Авраамом. Действительно, если вдуматься в нравственный образ праведного Авраама в этом деле, наша душа не может не проникнуться самым пламенеющим восхищением.

По единому слову Господню, Авраам бросает родной город Ур Халдейский, цветущий культурой, удобствами жизни, всем привлекательнейшим для жизни, и идет в дикую далекую страну, которую обещает ему Господь дать во владение его потомству во век, «и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12, 3). Авраам, еще бездетен, не без горечи говорит Богу: «что Ты дашь мне? Я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем, этот Елиазар из Дамаска... вот Ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой – наследник мой» (Быт. 15, 2-3). Авраам совершает свой подвиг исключительно из любви и послушания к Богу.

Но какой же горячей, какой беспредельной любовью возлюбляет этот могучий, этот великий в своей праведности патриарх своего долгожданного законного сына Исаака, рождающегося в старости его. Эта любовь всеобъемлющая, в ней все: и естественная привязанность отца к сыну, и радостно торжествующее созерцание начала исполнений Божиих обетований, которые через этого сына должны совершиться. Поэтому в любви Авраама к Исааку можно узнавать зарождение элементов совершеннейшей во всем земнородном мире любви, которая будет явлена через два тысячелетия после Авраама благословеннейшей внучкой его в отношении Сына и Бога Ее.

И вот этого-то сына, любимого такой любовью, Авраам по слову Господнему ведет на заколение, готовый и его принести в жертву паче всего во вселенной любимому Господу Богу своему. При том эта решимость принести сына в жертву по повелению Божиему – не краткий взлет чувств, не только пламенеющий порыв. Три дня идут Авраам и Исаак к месту жертвоприношения, семьдесят два часа длится агония мук жертвенного отца, его готовность к страшной жертве. Действительно, не может быть человеческого сердца настолько каменного, чтобы не дрожать от волнения при внимательном чтении этого библейского повествования (Бытие, 22-я глава).

Высочайшей чести, какая только доступна человеку, сподобляется в этом своем подвиге Авраам. По церковному воззрению, становится он прообразом Самого Господа Вседержителя – Бога Отца, приносящего ради спасения рода человеческого в жертву Единородного Своего Сына. И кроткий Исаак, несущий на себе дрова, на которых он должен был быть возложен, как жертва всесожжения, смиренно вопрошающий отца и безропотно связуемый им – становится прообразом Христа Спасителя.

Непослушанием согрешили первые люди, и в подвиге праведных Авраама и Исаака с величайшей силой и яркостью побеждается непослушание. Человеческое существо восходит на высочайшую ступень повиновения, диктуемого чистейшей любовью к Богу – того качества, которое как руководящее, хотел воспитать в человеке Господь, давая ему первоначальную заповедь, ибо и сотворил человека для возрастания в повиновении и любви – богоподобных качеств, которые впоследствии в таком изобилии явил Сын Божий на земле.

Воистину не без нас соделывает Господь спасение наше, но в Своем делании о нас имеет участниками Своими из нашей среды верных Ему.

Однако, мы вправе спросить: почему же, если на такую высочайшую вершину духа вознесся своим святым подвигом Авраам, почему остался он только прообразом Господа, а не стал участником воплощения и реального спасения человечества? Почему на гору Мориа, где совершалась эта потрясающая жертва, не поспешил снизойти Господь, как снизошел Он потом в горницу Назаретскую и в Вифлеемскую пещеру? Почему две с лишним тысячи томительных лет еще ждал и не приходил к людям Господь?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы со скорбью должны от сияющих вершин святости, на какие восшел Авраам, обратиться к тем свидетельствам поскользновений и немощей, в какие впадал тот же великий патриарх.

Мы видим, как еще до рождения Исаака, дважды, пугаясь египтян и Авимелеха, прячется Авраам за свою жену Сарру и из малодушного страха готов бывает пожертвовать ею – соучастницей его святейших подвигов; как готов он бывает ввести в тяжелый грех и подвести под Божие наказание целый народ (Быт. 12, 11-12). Мы видим Авраама после кончины Сарры, жены его, утешающимся наложницей Хеттурой.

Да не дерзнет никакое перо, никакой язык осудить великого и святейшего в патриарсех. Но, видя эти поскользновения, эти немощи человеческие его, мы понимаем, что Господь не мог снизойти к нему для преискреннейшего соединения, не мог сделать его, такового, каков он есть, соучастником Божественной жизни: мы видим, что естество человеческое в Аврааме не созрело еще для Боговосприятия. Но в процессе подготовления человечества к принятию Господа, в процессе созревания для возможности Богочеловеческой жизни Авраам участвовал, как мало кто иной. «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой, и увидел и возрадовался» – сказал Господь – Сын Давидов, Сын Авраамов.

С Авраамом Господь говорил в видении ночью или являлся ему в образе Трех Странников. Между тем, до грехопадения люди беседовали с Богом лицом к лицу, знали Его как Личность, потому-что для знания Бога в любви и повиновении Ему сотворены люди. И нужно было, чтобы еще до пришествия Господа к людям возвращена была бы им возможность знать Бога, видеть Его, узнавать Его.

Для этого призывает Господь одного из потомков Авраама – праведного Моисея, преисполненного любовью к своим собратьям, сонаследникам обетования, настолько, что он бросает как нечто презренное, незаслуживающее внимания, свое, по земному блистательное, положение приемного сына царевны, дочери Фараоновой, и, вступаясь за обиженного соплеменника-иудея, бежит из Египта. Если в Аврааме мы видим вершину ветхозаветной человеческой любви к Богу, то в Моисее мы видим при любви к Богу, не меньшей чем у праведного Авраама, воплощение второй половины Божиего основного закона: вершину любви к ближнему, как к самому себе.

На великую высоту избранничества возводит Господь Моисея. Ему вручает Господь закон Свой в грозе и буре на Синайской горе, с ним беседует Господь лицом к лицу, и впервые после грехопадения, единственный раз до предголгофских часов называет Господь человеческое существо в лице Моисея другом Своим: «Если бывает у вас пророк Господень, говорит Господь, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним, но не так с рабом Моим Моисеем – он верен во всем дому Моему. Устами к устам говорю Я с ним и явно, а не в гаданиях и образ Господа он видит» (Чис. 12, 6-8) и «И говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом Своим...» (Исх. 33, 11).

(Еще раз в Ветхом Завете, в книге Исаии, Моисей называется другом Божиим, но тут он называется не при жизни, а много столетий после кончины.)

Используя свою дружбу с Богом для осуществления преискренней своей любви к ближнему как к самому себе, Моисей обращается к Господу в страшный час Божиего гнева за грех народа израильского с дерзновеннейшей молитвой: «Господи,... прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх. 32, 32).

(Примечание: Ввиду того, что грех народа состоял в нарушении Завета, то просьба Моисея «прости грех их» равносильна мольбе: «не считай Завет нарушенным, не отвергай Израиля, не отнимай у него звания и прав народа богоизбранного». Необходимость подобной просьбы была вызвана следующим. На первое ходатайство Моисея Господь отвечал обещанием не истреблять Израиля. Дальнейшее его существование было таким образом обеспечено. Но подобное обещание не означало еще, что евреи останутся народом богоизбранным. Сомневаться в этом побуждало само настроение народа, не только не проявившего готовности возвратить себе божественную милость, но и обнаружившего крайнее упорство, грозившее им со стороны Бога полным отвержением. Ввиду этого Моисей и молит: «прости грех их». Если прощение не может быть даровано, то он предлагает в жертву свою жизнь: «изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал».)

Орудием великого Божьего дела является Моисей: через него возвращается людям Божий закон, которого лишились они согрешением в Эдеме, возвращается возможность Богослужения, частичного Богообщения, земля перестает быть совершенно чуждой небу. Не полно, не совершенно, в тенях, в образах и гаданиях, но все же входит в земную жизнь от Моисея, в Богом данном Богослужении, непрестанно от того времени совершающийся процесс приготовления людей к принятию Сына Божьего. Поэтому в особой мере видит Церковь в Моисее прообраз Христов и часто за праздничными богослужениями поет песнопения, относящиеся к нему и ко Христу Господу, проводя сравнения между ними: «Прейде сень законная благодати пришедшей... вместо столпа огненного – праведное воссия Солнце, вместо Моисея – Христос спасение душ наших» (догматик 2-го гласа).

Но и к Моисею не мог сойти Господь в преискреннейшем соединении.

В час его призвания мы видим его торгующимся с Господом, вызывающим гнев Божий упорным нежеланием идти по Божиему зову: «Господи, пошли другого, кого можешь послать», видим Моисея согрешающим пред Господом при водах Меривы в Кадессе, в пустыне Син (Числа 20, 12 и 27; Втор. 1, 37 и 32, 51).

Господь сказал Моисею: «Пред собою ты увидишь (обетованную) землю, которую Я даю сынам Израилевым» (Втор. 32, 52). Земля обетованная была не только реальным явлением, она была и прообразом Божиего Царства, и слова Божии к Моисею относились к обоим смыслам обетованной земли: великому святому праведнику Боговидцу Моисею было дано увидеть Богочеловеческую жизнь – скинию Бога и человеков, но не дано было войти в нее.

Святые праведные Авраам, Моисей и Илия
как подготовители человеческого спасения

Третьей духовной вершиной ветхозаветного человечества является святой пророк Илия.

Невероятно необычайной силой, великой ревностной любовью ко Господу проникнуто все повествование о нем. Во дни нечестивого израильского царя Ахава и ставшей символом всего нечестивейшего и гнуснейшего, царицы Иезавели, встает горящий великой ревностью о Господе, могучий пророк. По Божьему велению он единым словом закрывает небеса, и три года нет ни капли дождя во всей земле израильской в наказание за идолослужение. В ревности о Боге Илия низводит огонь с неба на жертву Богу, чтобы Израиль перестал хромать на оба колена, чтобы признал народ, кто есть Бог истинный – нечестивый Ваал или праведный Господь. В необузданной, но праведной ярости против совратителей, растлителей народа Божьего – пророков Вааловых и Астартовых, закалает св. Илия собственной рукой пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек.

Ни в чем нельзя упрекнуть святого и праведного Илию. Его преданность Богу не меньше преданности Авраама – праотца его. Вместе с тем, не видно у него никаких поскользновений подобных Авраамовым. К Богообщению способен он не меньше Моисея: ему, как и Моисею, является Господь на Хоривской горе, и в Новом Завете только они двое – Моисей и Илия из всего ветхозаветного человечества оказались призванными видеть Фаворский свет, явление Существа Божиего в Божественном Преображении.

Быть может, можно упрекнуть за страх смерти, когда бежит он от Иезавели, преследующей его: «И убоялся Илия, и восстал, отошел ради души своей» (3 Цар. XIX, 3). Но страх смерти – это слишком естественное, присущее человеку чувство, и Господь не упрекает Своего пророка за этот страх, потому-что ничего неправого, противного Божию повелению, даже в таком размере, как самочинные удары по скале Моисея при водах Меривы, не совершает под влиянием своего страха Илия. Только выполнив до конца Божие поручение, он бежит от гонительницы.

Но не может и Илия стать сосудом Боговоплощения, вследствие стихийной необузданности своего гнева, всеобъемлющей пламенности своего рвения о Господе Боге. Этот гнев, это рвение оказываются иным духом по сравнению с духом новозаветным, с духом Того, Кто кроток и смирен сердцем. Поэтому, когда ученики Христовы Иаков и Иоанн хотят низвести огонь: «как и Илия сделал», то Христос запрещает им, говоря: «не знаете, какого вы духа, ибо Сын человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Лук. IX, 54-56).

С любовью и Божественной декатностью Господь тонко-тонко говорит об этом же и пророку Своему, когда на горе Хорив является ему: «И было к нему слово Господне: «что ты здесь, Илия?» Он сказал: «возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечем; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее». И сказал: «выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра – землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения – огонь, но не в огне Господь; после огня – веяние тихого ветра (по-славянски лучше – глас хлада тонка) и там Господь» (3 Цар. XIX, 9-12).

Илия был большим и сильным ветром, раздирающим горы и сокрушающим скалы перед Господом, но не гласом хлада тонка. Этого гласа хлада тонка, которого не было в Илии, ждал Господь в человечестве еще долгие столетия. Господь, совершающий спасение сотворенных Им по образу и по подобию Своему, а следовательно духовно самодержавных существ, не без их участия, без этого гласа хлада тонка не мог придти к человекам, потому-что Он не в буре, не в огне, но в веянии тихого ветра.

Это-то веяние тихого ветра явилось в человечестве, когда «послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве... имя же Деве Мария» (Лук. 1, 26-27), и когда в ответ на благовещение, более удивительное, чем Аврааму, более ответственное, нежели Моисею, и бесконечно более благостное, нежели Илии, прозвучал тихий голос: «се раба Господня, буди Мне по глаголу твоему» (Лук. 1, 38). В это мгновение могло совершиться пришествие Сына Божия к людям, и в это же мгновение оно и совершилось, ибо Всемогущий Господь, долго-терпеливо ожидавший долгие века этого мгновения, не ожидал ни единого мига после него, но тотчас же соединился с Им сотворенной, грехом от Него отторгнутой, но Его любовью не забытой, природой человеческой, воссозидая, новотворя ее во чреве Приснодевы.

Однако, и Авраам, и Моисей, и Илия не остались без участия в этом деле.

Святая Дева – душой и телом потомок Авраама. Ради того, чтобы Она явилась, оставил он цветущий культурой и удобствами родной Ур Халдейский, от него, Ее праотца, унаследован Ею высочайший взлет жертвенной любви к Богу, проявленный им на горе Мориа в жертвоприношении сына, а Ею возвышеннейше и чистейше в соучастии в спасительных страданиях Господних на Голгофской горе.

Она была взращена, воспитана в Законе, данном Богом через Моисея на священном Синае; воспиталась Она при храме, созданном по Божьему велению через Моисея, и Она исправила его недостаточество, прогневавшее Бога при Неопалимой Купине (Ее образе), потому-что Она ни мало не усумнилась, не возразила Богу при Своем избрании, но смиренными словами «се раба Господня» изгладила неуместную косность Моисеевых слов при его избрании: «пошли другого, кого можешь».

Веянием тихого ветра, гласом хлада тонка выправляет Она палящую бурю ревности Илииной, и в этом подвиге Ее принимает участие приходящий после Нее Ее сродник, великий пророк, пришедший в духе и силе Илииной, т.е. не уступающий Илии в ревности по Боге, но звавший к покаянию даже обличаемых им «порождений ехидниных» (иудейских вождей), а не заклавший их ножем. Он, этот новый Илия, не устрашился современной ему Иезавели (т.е. Иродиады), но принял мученическую смерть от нее на рубеже Ветхого и Нового Заветов, чтобы и во аде быть Предтечею Господним.

В этом сопоставлении Пресвятой и Пречистой Девы Марии с великанами духа Ветхого Завета хочется нам коснуться еще одного вопроса: почему Матерь Божия, святейшая из святых, честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим, все-таки должна была пройти через порог смерти, вкусить горькую общечеловеческую чашу кончины, а пророк Илия избежал смерти и живым был взят на небо?

При ответе на этот вопрос надо помнить, что Господь всегда исполняет искренние, зрелые и глубокие желания Своих верных рабов. Матерь Божия не боялась смерти, не стремилась избежать ее, Она знала, что смерть уже побеждена Сыном и Богом Ее. Более всего хотела Она быть душой и телом с Ним, с возлюбленным Сыном и Господом. И как говорит нам церковное повествование об Ее успении, об одном просила Она Господа: «Да не вижу мрачного взора лукавых демонов, потому-что они грязны и гнусны». Целомудрию и скромности естественно стремиться избежать всякого прикосновения и даже приближения носителей грязи, наглости и бесстыдства. И Господь исполняет это целомудреннейшее желание Своей Пресвятой Матери: Она вкушает смерть, передавая в Его, недоступные для взора демонов, объятия пресвятую душу Свою, и Он, по Своему образу, в третий день воскрешает Ее, чтобы Она душой и телом была с Ним, одесную Божиего престола.

Пророк Илия не хочет смерти от руки Иезавели не потому, что он боится смерти вообще: он тотчас же после того, как бежал от Иезавели, просил сам себе смерти у Бога. Но он не может примириться с властью зла, ни со студными пророками, растлевающими Божий народ, ни с Иезавелью, повелевающей Израилем. И Господь не может этого верного раба Своего низвести во ад, что было неизбежно связано со смертью в Ветхом Завете, не может отдать его во власть врагов, безмерно гнуснейших, чем студные и мерзкие жрецы, чем отвратительная Иезавель.

Господь живым берет его к Себе, но церковное учение говорит нам, что когда в последние времена умножатся беззакония и иссякнет любовь многих, т.ч. истощится у людей всякое проявление ревности по Боге, тогда явятся два свидетеля, две маслины, два светильника (Откр. XI, 3-4), которые будут свидетельствовать Божию правду среди измалодушествовавшегося человечества, вселяя бодрость в малое стадо оставшихся до конца верными, смущая и обличая многочисленных, нагло торжествующих Божиих врагов. По Божьему попущению они – эти два светильника – будут убиты Антихристом и в третий день воскреснут. Церковное учение говорит нам, что эти два светильника-свидетеля будут святые Енох и Илия, те праведники Ветхого Завета, которые не вкусили смерти, именно для того, чтобы совершить Божие дело в конце веков, когда челоческие силы истощатся.

Это страшное истощение человеческих нравственных сил мы ясно и болезненно ощущаем и теперь, как еще никогда ранее. Значит ли это, что близок час прихода к нам пророка Илии и праведного Еноха, как предтечей Второго Пришествия Христова – мы не можем сказать, но непреложно верим, что рано или поздно это будет, и земля еще услышит грозный голос, говорящий: «Жив Господь Саваоф, перед Которым я стою... долго ли вам хромать на оба колена? Если Господь есть Бог, то последуйте Ему, а если Ваал, то ему последуйте» (3 Цар. XVIII, 15, 21). И многое, многое из знамений современности свидетельствует о том, что может еще мы, наше поколение, встретится лицом к лицу на этой земле, в современной конкретной обстановке, с грозным огнедышащим Божиим пророком, которого недаром церковное песнопение называет «вторым Предтечею пришествия Христова, Илией славным».

(Примечание: По толкованию на Апокалипсис св. Андрея, Архиепископа Кесарийского, антихрист, выйдя из темных и преисподних мест земных, в которые изгнан диавол по Божию попущению, убьет святых Еноха и Илию и оставит их тела непогребенными в том самом Иерусалиме древнем и разоренном, в котором пострадал Господь. В этом городе утвердит он царство свое и престол царский на подобие Давида, сыном которого по плоти был Христос, наш истинный Бог, чтобы доказать, что он есть христос, исполняющий пророческое слово: «Восстановлю скинию Давида падшую и возрожду падших ее», которое заблуждающиеся иудеи принимают и относят к его пришествию.

Прельщенные ложными чудесами антихриста и написавшие его в сердцах своих, иудеи и язычники не позволят погребсти святых тел и возрадуются об избавлении и освобождении от наказаний, которые они терпели для своего же вразумления.

Умерщвленные на столько же дней, сколько было лет их пророчествования, Енох и Илия снова, к ужасу и страху видящих это, взойдут на небо на облаке.)

Манассия, царь иудейский

Среди многих в высочайшей степени драматических личностей, запечатленных в Священном Писании Ветхого Завета, одной из самых драматических является Манассия – один из последних царей южно-еврейского царства.

В его время северное еврейское царство – Израильское, уже было разрушено и завоевано кровожадными ассирийцами, Салманассар и Саргон уже захватили Самарию, уведя в жестокий ассирийский плен десятки, а может быть и сотни тысяч, израильтян – весь цвет нации, и переселили на их место язычников из арамейских провинций Ассирии.

Но южное еврейское царство – Иудейское, еще стоит.  Политически слабое, колеблющееся, дрожащее перед всеми своими соседями, измельчавшее, ослабленное, многократно изменявшее своему Господу – Единому Богу Истинному, многократно впадавшее в самое отвратительное идолослужение, многократно уже наказанное за это Богом, потерявшее большую часть своих прежних владений, прежнее богатство, прежнюю славу, – оно дает однако как раз в эти времена внутренние плоды изумительной чистоты и высоты, духовные плоды, каких не давало в лучшие периоды своего политического расцвета.  На улицах Иерусалима гремит голос сродника царей, св. пророка Божия Исаии, уже слышны его почти евангельские слова: «Забудет ли мать дитя свое?  Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя, говорит Господь»; «Как прекрасны ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедающего спасение».  Уже раздалась его яркая проповедь о грядущем Спасителе: «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни.  Он изъязвлен был за грехи наши, наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 49, 15; 52, 7; 53, 4).

Отец Манассии – царь Езекия, был благочестив.  Он благоговейно слушает своего сродника (дядю или двоюродного брата), пророка Исаию, и Господь дает яркие свидетельства Своей силы, как в личной жизни царя, так и в судьбах его государства: заболев смертельно и получив через пророка Исаию указание, что дни его сочтены, царь Езекия помолился Богу, говоря: «Господи, вспомни, что я ходил перед лицом Твоим верно и с преданным Тебе сердцем, и делал угодное в очах Твоих».  И заплакал сильно.  Пророк Исаия еще не вышел из города, как было к нему слово Господне: «возвратись и скажи Езекии: так говорит Господь, Бог Давида отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слезы твои.  И вот Я исцелю тебя; в третий день пойдешь в дом Господень, и прибавлю к дням твоим пятнадцать лет».

Царь Ассирийский Сенахерим, властитель всего Ближнего Востока, от Кавказа до Египта и от Средиземного моря до Индии, вторгается в Иудею и осаждает Иерусалим, чтобы взять и разрушить его, как разрушена была северная еврейская столица Самария и другие израильские города.  Но Езекия молится: «Господи Саваоф, Боже Израилев, седящий на херувимах.  Ты один Бог всех царств земли; Ты сотворил небо и землю.  Приклони, Господи, ухо Твое и услышь, открой, Господи, очи Твои и воззри, и услышь слова Сенахерима, который поносит Тебя, Бога живого.  Правда, о Господи, цари Ассирийские опустошили все страны и земли, но там были не боги, а изделия рук человеческих, дерево и камень; потому могли истребить их ассирийцы.  А ныне, Господи Боже наш, да узнают все царства земли, что Ты един Истинный Господь и Бог, спаси нас от рук их».

И Господь посылает пророка Исаию сказать царю: «Так говорит Господь о царе Ассирийском: не войдет он в этот город, и не бросит сюда стрелы и не приступит к нему щитом.  По той же дороге, по которой пришел, возвратится, а в город сей не войдет, говорит Господь.  Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради раба моего Давида».

«И вышел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском 185.000 человек.  И встали по утру, и вот все тела мертвые.  И отступил, и пошел, и возвратился Сенахерим, царь Ассирийский» (Ис. 37, 33-37).

И Езекия, начавший свое царствование в политической стестенности и бедности, кончает его в богатстве и славе, как духовной, так и земной.

«И было у Езекии богатства и славы весьма много; и хранилища он сделал для серебра и золота и камней драгоценных, для ароматов и для щитов и для всяких драгоценных сосудов.  И кладовые сделал для произведений земли и для хлеба, вина и масла, и стойла для коней и скота.  И города построил себе, потому-что дал ему Бог весьма большое имущество» (2 Пар. 32, 27).

Вот под какими впечатлениями, под какими влияниями проходила ранняя юность будущего царя Манассии, младшего и любимейшего из сыновей царя Езекии, чада старости его.  Казалось можно было бы надеяться, что Манассия – сын благочестивого отца, наследует его благочестие и продолжит отцовское дело.  Но этого не случилось.  Матерью Манассии была финикийская царевна по имени Хефциба, что значит «в ней услаждение мое».  Так с любовью была она названа своим мужем царем Езекией, когда он на старости лет, после того, как Господь внял его молитвам и дал ему еще 15 лет жизни, женился на юной и, надо думать, прекрасной финикиянке.

Влияние матери финикиянки на Манассию оказалось до чрезвычайности тлетворным.  Двенадцать лет было Манассии, когда он воцарился и 55 лет царствовал в Иерусалиме.  И делал он неугодное в очах Господних, подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых.  И снова построил высоты идольские, которые разрушил Езекия, отец его, и соорудил жертвенники Ваалу в дому Господнем, и соорудил жертвенники светилам небесным на обоих дворах Господних.

Значение этих деяний Манассии усугубляется от того, что храм Божий в Иерусалиме был в те времена единственным храмом Истинного Бога во всем мире, в то время, как языческими храмами была полна вся земля.  И вот, Манассия не щадит этого единственного храма Господня, но наполняет его мерзостью финикийской.  Особенное негодование иудеев, оставшихся верными Господу, вызвало то, что Манассия поставил изображение Астарты и истуканов ее в храме Божием.  Служение Астарте и истуканам ее (фаллосам) было связано с культовым развратом, культовой проституцией девочек и мальчиков.

Манассия проводил сыновей своих через огонь в долине сыновей Енномовых.  Об этом через несколько столетий с негодованием вспоминает святой пророк Иеремия.  «В доме Моем, над которым наречено имя Мое, поставили мерзости свои, осквернили его.  Устроили высоты тофета¹ в долине сынов Енномовых, чтобы сжигать сыновей своих и дочерей своих в огне в честь Молоха» (Иер. 7, 30; 32, 34).

«Еще же пролил Манассия весьма много неповинной крови, так-что наполнил ею Иерусалим от края до края» (4 Цар. 21, 16).

Он приказал предать смерти престарелого сродника своего, духовного руководителя своего отца, великого пророка Божьего Исаию: проявляя изощренную жестокость, Манассия приказал перепилить пророка Божия деревянной пилой.

«И делал Манассия, царь иудейский, мерзости хуже всего того, что делали Амореи, которые были прежде, и ввел Иудею в грех идолами своими» (2 Цар. 21, 11).

Конечно, первоначальные жестокости и гнусности царствования Манассии, пока он оставался отроком, мы можем приписать его матери финикиянке и ее приближенным.  Но ужас и мерзость деяний Манассии продолжались 45 лет, когда его матери давно уже не было в живых.  В этих мерзостях прошла юность его и зрелость, и подошла старость.

Можно ли было иметь какую-нибудь надежду на изменение и нравственное возрождение такого человека?  Ведь он грешил не по неведению: он сын благочестивейшего царя, он слышал почти евангельскую проповедь св. пророка Исаии, своего сродника.  И он все попрал, все залил кровью и отвратительной грязной нечистотой.  Может ли такой человек покаяться?  Ведь должен же быть предел даже для Божиего прощения.

Но Божиему всепрощению предела нет.

И Манассия покаялся.

Трудно думать об этом без внутреннего душевного волнения.  И нашему страшному времени, видевшему кровь праведных, обильно льющуюся по улицам сел и городов наших, видящему и сейчас на каждом шагу мерзости, превосходящие финикийские, нам, детям и потомкам благочестивейших отцов и прадедов, поправшим их веру, нам так важно знать, что нет предела Божиему всепрощению, что ни для кого, даже для нас, не закрыты врата покаяния.

В 647 г. до Р.Х. Самашукин, брат Ассирийского царя Ассурбанипала, наместник Вавилона, поднял восстание против своего брата-царя, и пригласил Манассию, царька полувассального по отношению к Ассирии, присоединиться к Вавилону в качестве союзника против Ассирии. В свою очередь, Манассия должен был вступить в переговоры с такими же полувассальными царьками финикийских городов-государств, привлекая их к союзу с Самашукином. Манассия согласился, но действовал нерешительно. Между тем, Ассурбанипал решительно вторгся в Вавилон, наголову разбил своего мятежного брата, и тот, боясь попасть в руки разгневанного и прославленного жестокостью повелителя-брата, сжег свой дворец и себя в нем. Ассурбанипал потребовал, чтобы Манассия явился к нему в Вавилон дать отчет о своих действиях.

Представители Ассирийского царя прибыли в Иерусалим.

Момент был решительным и зловещим. Царь Ассирийский, во главе своего победоносного, одушевленного успехом войска, находится в Вавилонии, в нескольких дневных переходах от Иудеи. Если Манассия не проявит покорности, Ассурбанипал, вторгшись в Иудею, пленит страну и Иерусалим. Едва ли Господь для Манассии повторит чудо, совершенное Им для Езекии. Если даже Манассия проявит покорность, то, может быть, эта участь минует его страну, но лично для него надежды нет почти никакой. И тут Манассия впервые проявляет проблески добра и мужества. 59-летним человеком, на пороге старости, он соглашается без сопротивления идти к царю Ассирийскому.

Посланцы царя Ассирийского не церемонились с ним. Они заковали Манассию в кандалы и оковали его цепями и отвели в Вавилон.

Об этом событии говорят и ассирийские летописи. Перечисляя царей, побежденных Ассурбанипалом, они называют и «Менассе, царя Ягуду».

В этом плену Манассия провел несколько лет, сколько точно мы не знаем, но никак не менее пяти лет.

Святая Библия повествует: «В тесноте своей он стал умолять Господа Бога своего и глубоко смирился пред Богом отцов своих. И молился Ему, и Бог преклонился к нему и услышал моление его и возвратил его во Иерусалим» (2 Цар. 33, 12-13).

Молитва его, сложенная им в плену, дошла до нас, но не в еврейском подлиннике, который был утрачен, а в древне-греческом переводе, однако и в еврейском Священном Писании есть упоминание о ней.

Она потрясающа по своей силе. Приведем ее в русском тексте, дословно передающем греческий текст:

Господи Вседержителю, Боже отец наших Авраама, Исаака и Иакова, и семени их праведного, сотворивший небо и землю со всем благолепием их, связавший море словом повеления Твоего, заключивший бездну и запечатавший ее страшным и славным именем Твоим, которого все боятся и трепещут от лица силы Твоея, потому-что никто не может устоять пред великолепием славы Твоея, и нестерпим гнев прещения Твоего на грешников. Но безмерна и неизследима милость обетования Твоего, ибо Ты Господь Вышний, благой, долготерпеливый и многомилостивый, и кающийся о злобах человеческих. Ты, Господи, по множеству Твоей благости обещал покаяние и отпущение согрешившим Тебе, и множеством щедрот Твоих определил покаяние грешникам во спасение. Итак Ты, Господи Боже праведных, не положил покаяние праведным Аврааму, Исааку и Иакову, не согрешившим Тебе, но положил покаяние мне грешному, потому-что я согрешил паче песка морского. Многочисленны беззакония мои, и я недостоин взирать и смотреть на высоту небесную от множества неправд моих. Я сковам многими узами железными, так-что не могу поднять головы моей, и нет мне отдохновения, потому-что прогневал Тебя и сделал пред Тобою злое: не исполнил воли Твоей, не сохранил повелений Твоих, поставил мерзости и умножил соблазны. И ныне преклоняю колена сердца моего, умоляя о Твоей благости. Согрешил я, Господи, согрешил и беззакония мои я знаю. Но прошу молясь Тебе: отпусти мне, Господи, отпусти мне и не погуби меня с беззакониями моими, и не осуди меня в преисподнюю. Ибо Ты Бог, Бог кающихся, и на мне яви всю благость Твою, спасши меня недостойного по великой милости Твоей, и буду прославлять Тебя во все дни жизни моей, потому-что Тебя славят все силы небесные, и Твоя слава во веки веков. Аминь.

Из многих исторических источников, повествующих о тех временах, мы знаем о десятках и сотнях тысяч пленников, страдавших в жесточайшем ассирийском плену. Редко какой народ, даже в языческой древности, имел такую ненасытную жажду мучительства и убийств. «У него на сердце – разорить и истребить множество народов», – говорит об Ассирии пророк Исаия. Ассирийцев называет он «народом свирепым». А св. пророк Наум называет столицу Ассирии Ниневию «город кровей, весь он полон обмана и убийств».

И до нас дошли во множестве гордые и свирепые заявления ассирийских царей о том, сколько стран они разорили, сколько городов разрушили, сколько людей убили, ослепили, увели в плен. Они хвалятся своей жестокостью, своей беспощадностью, бесчеловечностью. Этими же хвастливыми памятниками полны современные музеи и коллекции исторических достопримечательностей.

Между тем, голос их жертв, тех, кого они пленяли и мучили, почти не слышен, он не доходит до нас, заглушенный не только протекшим множеством веков, но и тем, что вероятно никто не вышел живым из ассирийского плена, чтобы рассказать о своих и своих сотоварищей страданиях, за одним единственным исключением: за исключением приводимой тут молитвы царя Манассии. И потому мы можем сказать, что в ней он говорит не только за себя, но и за сотни тысяч тех, кто, как он, томился в страшных ассирийских узилищах. Больше того, он говорит и за миллионы иных пленников до нынешних включительно.

Когда он говорит: «я скован многими узами железными, так-что не могу поднять головы моей, и нет мне отдохновения», – он говорит не в переносном смысле. Он говорит о действительном физическом своем состоянии, когда он не мог поднять свою голову, прикрученную железными цепями и кандалами. И, наоборот, лишь фигурально мог он сказать, что «преклоняет колена сердца своего», – телесных колен не мог он преклонить на молитву в это время.

Для нас же, как и для всех читателей его потрясающей молитвы, в этих конкретных его образах заключается важный и глубокий фигуральный смысл, потому-что грех связывает и сковывает человека не менее жестоко, чем ассирийские тюремщики.

Возвратившись в Иерусалим, Манассия постарался по мере возможности загладить причиненное им зло. «И узнал Манассия, что Господь есть Бог... И низверг чужеземных богов и идолов из дома Господня, и все капища, которые соорудил на горе Господней и в Иерусалиме, выбросил их за город. И восстановил жертвенник Господень и принес на нем жертвы мирные и хвалебные, и сказал иудеям, чтобы они служили Господу Богу Израилеву» (2 Цар. 33, 13-16).

Почему ассирийцы помиловали его, вопреки своим обычаям, мы сказать не можем. Может быть, не завоевавши Иудеи, они сочли более разумным посадить на иерусалимском престоле человека, видевшего их мощь и потрясенного их жестокой силой. И мы можем догадываться, что воле Божией было угодно вывести из страшного плена этого тяжело согрешившего и пламенно покаявшегося царя, чтобы он поведал миру о своем опыте и передал всем кающимся поколениям свою огненную молитву, показав на своем примере насущно нужную для всех людей истину о том, что Божиему всепрощению нет предела, и что никогда ни для кого не закрыты двери покаяния.

Внесенная в чин Великого Повечерия и помещенная во всех христианских часословах, читаемая в православных церквах ежедневно Великим Постом и многажды в прочее время года, отозвавшаяся благодаря этому в сотнях миллионов сердец, эта молитва Манассии, царя Иудейского, сложенная в смрадном мраке ассирийской темницы, звучит, конечно, бесконечно громче всех хвастливых памятников ассирийских властителей, поверхностно вспоминаемых лишь на несколько минут посетителями музеев и составителями исторических коллекций, свидетельствуя тем, что сила Божия в немощи совершается от лет древних до нынешних.

Тофет – финикийское слово, значущее каменный помост, на котором стоял кумир Молоха, медный или бронзовый, внутри которого разводился огонь, и когда кумир накалялся, на протянутые руки его клали детей, приносимых в жертву Молоху, сжигая их заживо.  Этот страшный обычай был широко распространен во всех финикийских и пунических городах.  О Карфагене римские писатели с негодованием сообщали, что там в дни празднества приносились таким образом в жертву Молоху и богине Танит сотни детей, как отпрысков знатных пунических семейств, так и детей военнопленных.

Архиепископ Нафанаил (Львов)